20 января 1990 года после полуночи в Баку вошли войска, переброшенные из других регионов бывшего союзного государства. Ввод войск был осуществлен без согласования с Президиумом Верховного Совета Азербайджанской ССР, то есть были нарушены конституции СССР и Азербайджанской ССР, а также Конституционный закон о суверенитете республики.

Чрезвычайное положение в Баку было введено на основе Постановления Президиума Верховного Совета СССР 19 января 1990 года и публично объявлено спустя 7 часов после ввода войск, без официального согласия Верховного Совета Азербайджанской ССР.

Ввод боевых частей в столицу Азербайджана обернулся трагедией: гибелью десятков ни в чем не повинных людей разных возрастов и национальностей, именно в эту черную январскую ночь Азербайджан открыл счет шехидам-патриотам, отдавшим жизни за национальную честь и справедливость.

Жители Баку так вспоминают кровавые события 20 января...

Аббасов Аббас:

"Вечером 19 января я шел домой. Возле дороги на пос.Бина увидел скопление людей, подошел к ним. Когда разговаривал с ними, увидел, что едут танки. Неожиданно по стоявшим стали стрелять из автоматов, меня ранили в ногу. Когда танки подъехали, я, пожилой человек, перенесший два инфаркта, стал просить у солдат помощи, они подошли и стали бить меня ногами, потом повернули лицом к земле и обыскали. С мучительными болями я был доставлен жителями поселка Бина в больницу".

Надир Алиев:

"19 января я с двоюродным братом ехал в аэропорт. Между 12 часами и часом ночи на дороге начался обстрел. Я - свидетель того, как солдаты стреляли в спины бежавших по дороге людей, кололи штыками тех, кто уже был в агонии. Я забыл выключить фары машины, и когда они подбежали, хорошо рассмотрел лица солдат: они были очень рослые, с длинными волосами, усами, бородами, не как положено солдатам, но они были в военной форме. Вся наша машина была пробита пулями. В меня попали четыре пули, три рядом с печенью, одна под кожу.

Со мной в реанимации лежал парень, Фуад, 22 года, из пос. ГРЭС, он был ранен, солдаты кололи его штыком. Через два часа он умер. Там, на дороге, в ту ночь я видел, как в мертвого человека всадили пули целого "магазина".

Балагусейн Мир-Казыб:

"19 января поставил машину и пошел домой. Жена сказала, что дети стоят на дороге, пошли посмотреть на танки. Уже было поздно, и я пошел за детьми, отослал их домой, а сам остался стоять у Нового Сураханского круга (не доезжая до аэропорта). Число людей, стоявших там, менялось, но в среднем было около пятидесяти. Это были люди из поселка, стоявшие посмотреть, с "голыми руками". Неожиданно раздались звуки стрельбы, народ побежал с криками - "Стреляют!". Я тоже побежал, одна пуля угодила мне в поясницу и вышла в области живота. Был в реанимации десять дней. Соседа убило на месте, на дороге".

Асиф Мамедов :

"В ночь с 19 на 20 января я находился возле Сальянских казарм, на Тбилисском проспекте. Мы стояли и смотрели. Вдруг без всякого предупреждения в нас стали стрелять, мы побежали. Но дорогу перекрыли солдаты с дубинками и щитами, они начали нас бить и пинать. Мы побежали обратно, в нас снова стали стрелять, меня ранило и моего друга тоже. Пуля попала в бедро моей правой ноги. Я ползком добрался до гаража, хотел спрятаться. Машину скорой помощи, пытавшуюся к нам подъехать, солдаты обстреляли, и там кого-то убило, машина развернулась и умчалась. Раненых, которые не спрятались, солдаты добивали.

Я ползком добрался до жилых зданий. Женщины, живущие там, подобрали меня и оказали первую медицинскую помощь. Как оказался в больнице, - не помню, потерял сознание".

Имдат Амирюсифов:

"В ночь с 19 на 20 января я стоял у Сальянских казарм вместе с людьми. Вдруг стали стрелять, мы побежали, но там были солдаты с щитами, которые стали нас бить дубинками, все разбежались, кто куда может, снова стреляли, я побежал по улице, но вдруг увидел танки, в этот момент я уже не мог стоять, меня ранило в обе ноги. Начал отползать в сторону жилых домов, потом незнакомые мне люди подобрали меня и отвезли окольными путями в больницу".

Руфат Гасанов:

"Я гостил у брата в пос. Мусабекова. Услышав выстрелы и шум танков, пошли к площади XI Красной Армии и там увидели танки, на каждом было по 6-7 человек с автоматами. Когда мы оказались от них на расстоянии 150 метров, они сначала выстрелили в воздух, а после этого сразу же в нас, мы не успели убежать. Люди, их было много, побежали, я хотел спрятаться в кустах, но не смог. Меня ранило в обе ноги, кто-то привез меня в больницу, но там был выключен свет, и врачи оказывали мне помощь при свечах".

Видади Адыширинов:

"19 января я был с людьми на улице Чапаева, мы услышали, как со стороны Сальянских казарм идет стрельба, потом оттуда побежали люди. Вдруг прямо на нас пошли танки, из них стали стрелять, потом побежали солдаты. Я спрятался в кабине МАЗа. Пуля, пройдя через боковое стекло, попала мне в левое бедро, другая скользнула вдоль руки. Я выполз из кабины и спрятался за колесом, потом пополз к жилым домам, натолкнулся на человека, лежащего без сознания, он стонал. Мне пришлось его тоже тащить. Какие-то люди подобрали меня, отнесли в квартиру, потом вынесли к машине "Скорой помощи". По дороге в больницу машину обстреливали, все стекла были разбиты".

Аббасали Самедов:

"В те годы я служил в одной из войсковых частей, дислоцирующейся в Джейранбатане. Я руководил охраной и обороной части, выдавал оружие, сменял людей на постах и поэтому твердо и уверенно могу рассказывать о том, что происходило в части в кровавые дни января 1990 года", - рассказал он.

"Видно было, что ввод спецвойск был заранее запланированной акцией. В Баку вошли десантники, танки, пехота. Одновременно с этим служившим в нашей части семьям военнослужащих была дана команда отбыть в Россию. Помню, что командир части выстроил весь личный состав и озвучил данное распоряжение. На сборы было дано 30 минут. Всюду были беготня, паника, шум."

"Я стоял, наблюдая за этим, словно за кадрами кинофильма о войне. Больше всего меня удивило, что через указанное время семьи военнослужащих были готовы к отправке. А ведь собрать вещи, нарушив обычное течение дня, укомплектовать их, подготовиться к отъезду - дело не одного часа. Это наводит на мысль о том, что сборы начались задолго до приказа командира части. Значит, подтверждается гипотеза о спланированности операции по вводу войск в Баку и последующих действиях."

"Семьи военнослужащих в сопровождении охраны были эвакуированы из части. Вернулись они через два-три месяца. В самой части увеличилась охрана, больше стало постов и блок-постов, расположенных на подъезде в часть. Наряду с солдатами на постах дежурили офицеры и прапорщики нашей части. Кстати, в одночасье изменилось и отношение к служившим в нашей части офицерам-азербайджанцам со стороны русских офицеров и прапорщиков. Более того, один из прапорщиков нашей части по ночам специально выходил на ближайший блок-пост и дежурил вместе с солдатами и офицерами введенных в Баку войск, останавливал машины, издевался над азербайджанцами", - вспоминал Самедов.

По его словам, о кровавых событиях в Баку он узнал из выступления Эльмиры Кафаровой.

"В ночь с 17 на 18 января 1990 года я приехал домой для того, чтобы взять личные вещи. Въезд в город со стороны Хырдаланской дороги был заблокирован силами Народного фронта. Буквально в нескольких километрах от них, в ожидании команды, стояли войска, которые и приняли участие в кровавых событиях января 1990 года. Помню, что в часть я добирался через поселок Фатмаи. Впоследствии я разговаривал со многими офицерами и прапорщиками, служившими в Сальянских казармах. Все они в один голос утверждали, что перед самым вводом карательных сил в Баку с представителями Народного фронта велись переговоры о необходимости увода людей с улиц. Но никто из руководства фронта не прислушался к словам военных. Что из этого вышло - знает в Азербайджане каждый", - говорит Самедов.

По его словам, в части офицеров и солдат безвыходно держали не менее месяца.

"Это был очень тяжелый месяц. Прежде всего с моральной точки зрения. Ведь именно в те дни я и многие в Азербайджане поняли, что советская армия, дислоцирующаяся в нашей стране, - захватнические, окупационные войска. Это было страшным открытием для меня и многих моих коллег - офицеров-азербайджанцев, присягавших на верность СССР. В некоторых частях азербайджанцам не выдавали оружия, боясь их перехода на сторону своих соотечественников. В нашей части такого не было. Но вера в так называемое братство народов рухнула", - сказал Самедов.