Сейчас единственный сухопутный маршрут, связывающий Армению с Россией, открывающей ей окно в большой внешний мир, пролегает по территорию Грузии. Через Верхний Ларс идут из России грузопотоки, в том числе и военная техника. А самое главное, именно по этому маршруту в Армению доставляются зерно, медикаменты и иные товары.

Как передает Axar.az, основная проблема для армян заключается в том, что за транзит грузов приходится платить довольно крупные суммы грузинской казне. Уже давно официальный Ереван ищет другие пути, чтобы наладить беспрепятственное сообщение с Россией.

Так, сегодня доктор политических наук, член политического совета партии «Единая Армения» Ваха Давтян в комментарии армянскому порталу Analitik.am заявил, что для обхода Ларса и бесперебойного сообщения Армении необходим паром.

Тут возникает вопрос: а где армяне собрались использовать это плавсредство? Насколько мне известно, в Армении нет судоходных рек, по которым можно было бы сплавлять грузы. Единственный маршрут – это доставлять грузы паромом в Поти, Батуми или Кобулети, потом по опять-таки грузинским железным дорогам или автомагистралям везти через… Верхний Ларс.

И тут невольно вспоминаются армянские провокации в Джавахетии, направленные на подрыв грузинской государственности. Озвучиваются претензии на грузинские Джавахетию и Тбилиси, а притязания на Борчалинский уезд озвучивались ими еще в начале ХХ века. Летом 2019 года и того больше: начался сбор средств посредством всеармянского телемарафона для соплеменников в Джавахетии. И когда анонсировали открытие телемарафона, армяне предельно ясно сформулировали цели, на которые пойдут эти деньги: «чтобы помочь ахалцихским армянам сохранить самобытность и возможности, чтобы те не уезжали из Ахалцихе» — писала «Аравот».

Сохраняют самобытность джавахетские армяне тоже оригинально: например, сознательно разрушили уникальную древнюю грузинскую церковь в селе Корхи Ахалкалакского муниципалитета, которую не удалось «отжать» у грузин. Этот акт вандализма зафиксировало Национальное агентство защиты культурного наследия Грузии, указав на своей официальной странице в Фейсбуке. «В результате самовольного решения жителей села и инициатора строительных работ Юрика Царукяна, – говорится в сообщении, – внешний вид церкви XIX века резко изменился. Стены памятника культурного наследия были обрушены силой, один из фасадов храма практически полностью разрушен».

Отметим, что появившиеся в этих краях в 1830-х годах армяне сразу же положили глаз на эту средневековую грузинскую церковь. Для того чтобы доказать «принадлежность» ее им, армянам, использовались все возможные методы фальсификации: от замазывания и полного уничтожения грузинских фресок до вставок в стены плит с армянскими надписями.

О том, как армяне «самоопределяются», грузины знают не понаслышке. Ведь именно армянский батальон имени Баграмяна уничтожал грузинское население во время первой войны в Абхазии. Да и сейчас этот регион, неподконтрольный Тбилиси, напоминает оккупированную армянами территорию, где сами абхазы уже никак не контролируют ситуацию.

Теперь же для осуществления своей вековой мечты об Армении «от моря до моря» армяне разрабатывают план отторжения под предлогом очередного «самоопределения» Джавахетии. Еще больше их аппетиты подогревает то, что именно в Самцхе-Джавахетии находится всемирно известный источник минеральной воды «Боржоми».

Единственной преградой для выхода к черноморскому побережью для армян станет автономная Аджария. Но, оккупировав и ее, они прекрасно сошлются на «вопросы безопасности», благо этот вариант они уже давно и используют в Карабахе.

Кстати, по признанию того же Вахи Давтяна, в получении паромов, а говоря откровенно, в начале оккупации грузинских земель армянам мешает лишь «недостаток единомыслия, направленного на содействие геоэкономическому развитию страны». И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что под «недостатком единомыслия» подразумеваются чисто «технические» детали, вроде той, что же делать с грузинами и аджарцами: депортировать, как азербайджанцев в конце 1980-х, или перебить, как жителей Ходжалы в 1992-м.

Или, говоря словами того же Давтяна, «решение проблемы должно быть сначала определено на концептуальном уровне, а затем перейти к прикладной области».