С начала года переговорный процесс по нагорно-карабахскому урегулированию набрал довольно высокий темп. Главы МИД двух кавказских государств в январе 2019 года провели встречу в Париже.
Она получила высокую оценку со стороны сопредседателей Минской группы ОБСЕ. В своем заявлении они выразили признательность Зограбу Мнацаканяну и Эльмару Мамедьярову "за продолжающиеся усилия по поддержанию атмосферы, благоприятствующей интенсивным переговорам, ориентированным на достижение конкретных результатов". Этот щедрый дипломатический аванс вызвал широкую дискуссию об ускорении мирного процесса и даже достижении некоего политического решения.
Вскоре после этого на полях Всемирного экономического форума в швейцарском Давосе состоялась неформальная встреча Никола Пашиняна и Ильхама Алиева (в таком формате эти политики встречаются уже в третий раз). Она также дала повод для обсуждения возможных параметров мирного урегулирования. И не в далекой, а в обозримой перспективе.
В канун Мюнхенского форума главы МИД Армении и Азербайджана хотя и не давали твердых гарантий, что переговоры между ними состоятся, но и не отрицали такой возможности. Однако международная конференция в столице Баварии завершилась, а ожидаемая многими встреча министров не произошла. "Это не значит, что у нас нет, о чем поговорить, работа продолжается", – кратко описал ситуацию Зограб Мнацаканян. Но что означает такое отсутствие результата (которое тоже представляет собой своеобразный результат)?
Почему не стоит торопиться?
Для ответа на этот вопрос следует вернуться к комментариям армянского министра после встречи с депутатской фракцией "Просвещенная Армения". Мнацаканян тогда заявил, что с официальной встречей между Николом Пашиняном и Ильхамом Алиевым "торопиться не стоит". Многие сочли это заявлением, обращенным преимущественно к внутренней аудитории. Действительно, в армянском обществе шло (и идет) оживленное обсуждение, а также спекуляции на темы, к каким уступкам следует готовиться и что означает высокий темп встреч официальных представителей Еревана и Баку.
Тогда же Мнацаканян заявил, что стремление к миру не означает постановку под вопрос "решимости армянской стороны".
Данный тезис прозвучал по горячим следам визита премьер-министра Никола Пашиняна в Берлин, где он удостоился комплиментов со стороны федерального канцлера Германии Ангелы Меркель. Получается, глава МИД кавказской республики постарался дистанцироваться от похвал и высоких ожиданий. Если да, то почему? И в чем смысл провозглашенного им принципа "поспешай медленно"?
Думается, необходимо сделать крайне важное разъяснение относительно различий в подходах западных политиков, с одной стороны, и представителей Армении и Азербайджана, с другой стороны, к перспективам мирного урегулирования.
После того как в Ереване к власти пришла команда, которая еще недавно стояла во главе массовых протестов, среди авторитетных кавказоведов (таких как Томас де Ваал, Лоренс Броерс, эксперты известной аналитической структуры "Международная кризисная группа") зазвучали следующие оценки.
Никол Пашинян и его соратники, обладая высоким уровнем народной поддержки, могут пойти на компромисс с Азербайджаном и тем самым способствовать решению застарелого конфликта. С их точки зрения, в этом случае демократия имеет шансы перебороть, наконец, национализм, ведущий на постсоветском Кавказе политический дискурс.
Для экспертов из Британии и других стран ЕС существует непреложная истина: мир ценен сам по себе, а потому его приближение не может не быть привлекательным для политика, имеющего поддержку большинства населения. Тем паче прошедшего процедуру конкурентных выборов.
Однако при таком взгляде на вещи исчезает деталь принципиальной важности. В условиях становления государственности (а этот процесс не завершен как в Армении, так и в Азербайджане) поддержка большинства дается не для достижения "мира вообще", а такого мира, который, как минимум, не трактовался бы как национальное поражение. И демократическая оппозиция и в Армении, и в Азербайджане в вопросе Карабаха зачастую выступает с более жестких позиций, чем власть. Просто потому, что она не вовлечена в переговорный процесс и не несет ответственности за сделанные заявления и практические шаги.
В докладе той же "Международной кризисной группы", посвященном апрельской эскалации 2016 года, приводится масса цитат от людей, настроенных к Ильхаму Алиеву, оппозиционно. Но они, готовые ругать власть по любому вопросу внутренней повестки дня, поддерживали ее, когда речь шла о борьбе с "армянской агрессией".
Разве не то же самое мы видели в Армении до и в ходе "бархатной революции"? На Кавказе демократия не противостоит национализму, они ходят рука об руку. И большинству нужен "мир на наших условиях", а не некий отвлеченный прогрессистский идеал, годный для торжественной речи очередного нобелевского лауреата.
Я уже не говорю о том, что в обоих обществах есть те, кто готов жестко сопротивляться "неправильному", с их точки зрения решению конфликта. Это, конечно, не вписывается в схемы научного демократизма и торжествующей политкорректности, но такова сегодняшняя реальность. И класть свой рейтинг вкупе с популярностью на алтарь возможной (и то не факт) Нобелевской премии мира политики Армении и Азербайджана не готовы. В этом основная причина того, что они не хотят спешить.
Даже если бы встреча министров в Мюнхене состоялась, она не принесла бы быстрого прорыва. Ибо конфликт, не решавшийся годами и десятилетиями, не может быть урегулирован за один переговорный раунд.
Переговоры "на ногах" и "на полях": в чем смысл?
Но означает ли признание данного факта бессмысленность и тщетность ведущихся переговоров? Полезны ли все эти встречи "на ногах" и "на полях"? Ответ на поставленные вопросы зависит от того, что мы ожидаем. Если всеобъемлющих решений по достижению мира, то пользы немного. Но если правильно оценивать то, в какой точке находится сегодня конфликт, то ответ будет прямо противоположным.
Так, по данным отчета Ванадзорского отделения Хельсинкской гражданской ассамблеи, 2018 год был самым спокойным на линии соприкосновения в Карабахе за последнюю пятилетку. Более того, период без жертв в конце прошлого года длился 130 дней! И это после многолетнего нарастания инцидентов.
Да, правы те, кто скажет, что полноценные механизмы их предотвращения и расследования так и не созданы. Но если "на полях и ногах", в ходе неформального взаимодействия, удается снизить уровень эскалации, то это уже не самый плохой результат.
Не будет открытием тезис: содержательные переговоры невозможны в условиях попыток "разморозить конфликт". Мы уже наблюдали ранее работу своеобразного "карабахского маятника", когда всякие переговоры перемежались с эскалациями и наоборот.
В итоге каждый новый раунд дипломатического общения начинался с нуля. Так вот, переход к новой фазе мирных переговоров возможен лишь по мере успокоения ситуации на "контактной линии". Ставить телегу впереди лошади, а некие принципы из учебников по миротворчеству впереди практики – не самое продуктивное дело.
Сергей Маркедонов
Спутник Армения
