Саммит G20 оставил много вопросов. По итогам саммита, об отношениях мировых лидеров с кронпринцем Саудовской Аравии после «дела Кашикчи», а также о том, насколько санкции Запада влияют на экономику Ирана, рассказал Axar.az, эксперт по Ближнему Востоку Игорь Панкратенко.
Как бы вы оценили итоги саммита G20? Что самое интересное вы бы хотели выделить?
Нынешний саммит G-20 стал для меня приятным разочарованием. Всегда считал подобного рода мероприятия - «семерки», «восьмерки», «двадцатки» и прочую нумерологию - глобальной тусовкой, не играющей принципиальную роль в международных отношениях. Но в этот раз все происходило по-другому. Во всяком случае, у наблюдателей появилась серьезная пища для размышлений. Более того - на нынешней площадке G-20 состоялись события, последствия которых будут достаточно «долгоиграющими».
Прежде всего, речь, конечно, о встрече Дональда Трампа и Си Цзиньпина, договорившихся о трехмесячной паузе в «торговой войне» между Пекином и Вашингтоном. Попутно - ход этой встречи и расставленные на ней акценты еще раз подтвердили истинный характер этой войны, которая не столько «про экономику», сколько про долгосрочную политику США по «сдерживанию» стремительного развития Китая.
Нельзя не упомянуть и о подписании соглашения США с Канадой и Мексикой нового договора о свободной торговле - вместо спорного НАФТА, действовавшего с 1994 года. Для нас в силу географического положения его участников - это не слишком интересная история, но для Северной Америки и Трампа - более чем важное событие. «Это самый крупный, важный, современный и сбалансированный торговый договор в истории», — считает президент США, который «навсегда изменит торговую панораму».
Разумеется, большой интерес вызывает прозвучавшая на саммите идея реформирования ВТО. Думаю, борьба за сценарий этого реформирования в будущем году, схватка двух подходов - протекционизма и принципа открытой торговли - будет достаточно драматичной.
Что же касается России… Здесь многое можно было бы сказать, но давайте остановимся на том, что самое интересное, связанное с ней в рамках состоявшегося саммита - это встреча Путина с японским премьером, по итогам которой были назначены спецпредставители «по заключению японо-российского мирного договора». Что в реальности означает переход диалога Москвы и Токио об условиях передачи Японии островов Курильской гряды в стадию обсуждения «технических деталей».
Участие на саммите кронприцна Саудовской Аравии и его разговоры с мировыми лидерами, говорит о том, что «дело Кашикчи» замяли?
На первый взгляд действительно может показаться, что «дело Кашикчи» постигла судьба всех крупных медийных скандалов - поговорили и забыли, без особых последствий для кронпринца и Эр-Рияда.
Но в действительности это совершенно не так. Начнем с того, что Дональд Трамп назвал достаточно конкретную сумму штрафа для саудитов за произошедшее - 450 миллиардов долларов, которые Эр-Рияд должен вложить в экономику США. Правда, на фоне вскрывшихся, скажем так - шулерских, приемов Джареда Кушнера в вопросах статистики американо-саудовского партнерства, лично я не исключаю, что реальная сумма будет в два раза меньше.
Но Вашингтон все равно не останется в проигрыше, поскольку «дело Кашикчи», точнее, снисходительное отношение к нему - это еще и дополнительный аргумент, когда Трамп просит саудитов «чисто по-братски» снизить цены на нефть. «Я позвонил им, и они позволили нефти течь, и цена стала $52», - как рассказал он в интервью изданию Washington Post.
Есть и еще масса признаков того, что «дело Кашикчи» далеко не списано в архив. Правильнее будет говорить, что из медийного пространства оно переместилось в закрытую для публики зону, где все, в том числе - и ответственность, и последствия, гораздо серьезнее. И, уверен, о нем еще не раз Эр-Риду напомнят.
Ровно месяц как продолжаются санкции против Ирана. Как Иран на данный момент отстаивает свои интересы и поддерживает экономическую стабильность?
Если говорить о первых итогах, то нужно упомянуть минимум три обстоятельства. Во-первых, Вашингтону удалось простроить механизм таким образом, что удар по главной цели санкций - иранскому экспорту нефти - не вызвал особого ажиотажа на мировом рынке, цены, как рассчитывали в Тегеране, не взлетели. Что, в свою очередь, существенно снизило число противников этих санкций в мире.
Во-вторых, ставка Тегерана на то, что Европа активно выступит против этих санкций и тем самым существенно облегчит положение Ирана не оправдалась. Пресловутый специальный механизм, о котором так много говорили в ЕС так и не может вступить в силу, более того - Европа существенно утратила интерес к «иранской теме» на фоне других, более принципиальных и важных для нее вызовов.
И, в-третьих, совершенно не оправдались расчеты Тегерана на поддержку со стороны Москвы и Пекина. Россия в паре с саудитами ставит рекорды по добыче нефти, замещая на рынке выпадающие иранские объемы. Более того, всячески уклоняется от предложений Тегерана о реэкспорте иранской нефти, недавно Александр Новак исчерпывающе высказался по данному вопросу.
Ну, а Пекин так и не услышал из Тегерана интересных ему предложений о том, почему сейчас, в несравнимо более сложной обстановке, он должен ставить под угрозу собственные интересы и обходить американские санкции, как это было в прошлом, в период с 2012 по 2015-й.
То есть, называя вещи своими именами, администрация Рухани совершила целый ряд стратегических просчетов во внешней политике. Что, естественно, усугубляет и без того непростую ситуацию в Исламской республике.
Проблема Тегерана заключается в том, что вместо того, чтобы сейчас сосредоточиться на выработке первоочередных мер по преодолению внутреннего кризиса, власти страны слишком много времени тратят на какие-то громкие заявления, какие-то демонстративные действия и тому подобное. Народ Ирана в очередной раз выдал им огромный кредит доверия, а в ответ они кормят его фальсификатами пропагандистских продуктов, вроде прозвучавшего недавно заявления о «готовности экспортировать боевые самолеты» и прочей пафосной ерундой. Немного не это сейчас нужно стране, совсем не это…
